Треклист:

1. C.O.W

2. Taken

3. Stronger Than Yesterday

4. Sinner

5. Easy's Gettin' Harder

6. This I Promise You

7. Premonition

8. Shattered

9. Hit Her Where It Hurts

10. Forgivness

11. Carry On

12. Love Is On Your Mind

13. Never Gonna Let Her Go

Тесто

Дрожжи быстрые- 10 грамм

молоко- 270 мл

сахар- 2ст.л

мука-450 гр

масло слив- 50 гр

соль- 0.5 чл

Начинка

творог- 500 гр

4 желтка

сахар (пудра)- 4 ст.л

слив. масло- 40 гр

сметана- 2 ст.л

мука- 1 ст.л с горкой

ванили по вкусу

Творог протереть через сито, смешать с остальными ингредиентами.

Выпекать в духовке 200 градусов 20-30 минут. Поставить в духовку миску с водой.

Тесто в хлебопечке.

Раскатать на противень шарики. Пока поднимаются, заняться творогом. Должно , по идее, получиться 16 ватрушек.

Творог я взбила блендером

Стаканчиком делаем углубление ( гранёный подойдёт, как нельзя лучше) Смазываем края желтком, смешанным с молоком ( молока не

много)

Очень вкусно..

Случайно наткнулся и скачал старый "добрый" Slayer и не жалею, просто мясо, качество супер! Сижу тащусь

Нашел ТуТ качаем на халяву, рейтинг не нужен.

Хочу попробовать вот это: http://www.scottsweightloss.com/cpx/?t202i...&t202kw=cpx

Если у кого то есть инфа, то дайте знать.

Юрий Веремеев

Всякая сколько нибудь претендующая на анализ событий Второй Мировой войны (имеется в виду противоборство СССР и Германии) книга не обходится без сравнения сил Красной Армии и Вермахта. Вокруг того, какая из сторон в тот или иной период войны обладала превосходством в силах разгораются жаркие споры. В определении соотношения сил ищут обычно причины и побед и поражений.

Это, в общем-то, верно - кто сильнее в данный период, за тем и остается победа. Можно сказать и наоборот - кто победил, тот и был сильнее.

Но камнем преткновения в этих спорах является методика определения того, кто был сильнее и за счет чего. Одни доказывают свою правоту, исходя из арифметического сравнения численности личного состава сторон, другие сравнивают силы по количеству танков, орудий, самолетов, третьи кидают на чашу весов погоду, обеспеченность материальными средствами, обученость личного состава, боевые качества оружия, моральное состояние солдат.

Согласен, что каждый из этих факторов оказывает в той или иной мере на ход и исход войны. Но весь фокус в том, что все эти факторы действуют одновременно и влияют не только на степень силы или слабости сторон, но и взаимно друг на друга.Один и тот же фактор при определенном сочетании других факторов может играть огромную роль, а может не играть никакой роли вообще в данном конкретном случае.

Словом, определение сил сторон это не арифметика, а алгебра, причем алгебра высшего порядка, где нет и не может быть ясных и однозначных ответов, как в школьных задачках.

И по большому счету, определение того, кто из противников сильнее мы можем определить лишь по исходу вооруженной борьбы - кто победил, тот и был сильнее. Все остальное от лукавого.

Однако, рассматривать и анализировать сражения минувших войн необходимо. Необходимо хотя бы для того, чтобы более или менее верно знать - какой из вышеперечисленных (и оставшихся за пределами внимания автора) факторов как влияет на ход сражений в данной конкретной обстановке и как он сочетается с другими факторами. Отсюда, экстраполируя, можно с некоторой степенью точности делать выводы о том, как на будущее строить свои вооруженные силы.

Большинство крупных военных ученых, военных историков, полководцев при анализе минувших войн, особенно войн XX века в качестве опорного пункта рассуждений берут такую крупную воинскую единицу, как дивизия. Вот от этого угла, то бишь количества дивизий и начинают плясать.

Дивизии же фигурируют и в творениях историков, писателей, публицистов, которые рангом пониже, а военными знаниями пожиже. Очень удобная для них единица рассуждений - дивизия. И посчитать их легко и выводы сделать тоже. И самое ценное то, что считать можно в таком плане, в каком удобнее.

Можно сравнивать противников по общему количеству дивизий, тогда картина войны видится в таком освещении, а можно по количеству личного состава в дивизиях, и тогда картина предстает совсем в противоположном освещении. А можно выдернуть из дивизий и сравнить количество танков. Тут уж можно просто удивляться, как противоположная сторона вообще могла выстоять (это очень любит делать псевдоисторик В.Резун).

Можно еще сравнить дивизии по количеству лошадей и радостно прихихикивать -ну как это мол наши пишут, что немецкие дивизии были технически оснащенными, если у них лошадей в дивизии в два раза больше, чем у нас (все тот же Резун).

А ведь и здесь сравнивать дивизии это не арифметика, а алгебра. Даже арифметические данные здесь необходимо сравнивать не по отдельности, а вкупе. И уж тем более нельзя сравнивать дивизии по одному-двум факторам.

Но все же, чтобы сравнить дивизию Вермахта и дивизию Красной Армии без арифметики нам не обойтись. Через арифметику попытаемся немного осветить и алгебру.

Чтобы долго не мучить читателя, особенно такого, у которого не хватит ни сил, ни времени, чтобы добраться до конца этой статьи, скажем сразу - сравнивать силы Красной Армии и Вермахта по принципу

"Дивизия РККА=Дивизия Вермахта"

совершенно неверно. Эта формула должна быть примерно такой (во всяком случае вплоть до 44 года):

"1 дивизия Вермахта = 2-3 дивизии РККА",

т.е. две-три дивизии Красной Армии равны по силам одной дивизии Вермахта. Ну еще проще, считая, что армейский корпус это обычно около трех дивизий, то получается, что немецкая дивизия равна советскому армейскому корпусу. Соответственно корпус равен армии, армия - фронту.

Теперь, если вы начнете сравнивать силы РККА и Вермахта, особенно в 41-42гг., то картина тех событий предстанет перед вами в несколько ином свете.

Ну а для тех, кого никогда не убеждают голословные утверждения продолжим. Начнем с простой арифметики - сравним одни те же показатели дивизий той и другой стороны.

В эту таблицу мы внесли данные по штатам дивизий, не отвлекаясь на реальное наличие этих средств в дивизии, хотя общеизвестно, что состояние советских дивизий к началу войны оставляло желать лучшего. Но даже по штату советская стрелковая дивизия слабее немецкой в два с половиной раза.

Не будем утомлять читателя таблицами по годам. Заметим только, что в 42-43гг.соотношение изменилось до 1-1.92, т.е. немецкая пехотная дивизия была все еще почти вдвое сильнее советской стрелковой; в 44 году советская стрелковая дивизия была уже немного сильнее немецкой (1-0.91). Это сотношение изменилось в 45 году до 1-0.81. Т.е. в конце войны советская стрелковая дивизия была несколько сильнее немецкой.

Но может быть дело обстоит иначе с танковыми соединениями? Допустим пехота это и есть пехота. Может быть немецкие танковые дивизии воевали "не числом, а умением". Ведь общеизвестно, что примерно 20-23 тыс. советских танков противостояли 3-4 тыс. немецких, что с таким упоением и восторгом подсчитывают Резун и иже с ними. Давайте сравним.

Итак, мы видим, что в 1941 году советская танковая дивизия была почти вдвое слабее немецкой танковой дивизии. Ведь одними танками мощь дивизии, даже танковой не определяется.

Вышеприведенные данные взяты из советских источников. Но может быть, эти данные подтасованы? Общепринято сегодня считать, что вся советская военно-историческая литература лжива и подчинена стремлению коммунистов извратить историю в своих собственных интересах.

Хорошо, обратимся к немецким авторам.

Начальник штаба 17 армейского корпуса Вермахта генерал-майор Ганс Дёрр. В своей книге "Поход на Сталинград" он приводит такие данные на август 1942 года: По сведениям отдела восточных армий разведывательного управления OKH, к середине августа 1942г. Россия располагала следующими силами:

407 стрелковых дивизий, равнявшихся 287 немецким

178 стрелковых бригад, равнявшимся 142 немецким

39 кавалерийских дивизий, равнявшихся 33 немецким

165 танковых бригад, равнявшихся 63 немецким

Итого 789 соединений, равнявшихся 593 немецким

Ниже Дёрр сравнивает соединения на Восточном фронте. 254стр.див = 134 немецким, 83 стр.бригады=46 немецким, 13 кав.дивизий=7немецким, 68 танк.бригад=34 немецким.

Зметим, что Вермахт имел всего одну кав.дивизию. Просто Дёрр дает сравнительные данные. В итоге он 418 соединений РККА приравнивает к 222 немецким соединениям.

Но может Дёрр ошибается? Хоть и начальник штаба корпуса, но все же всего навсего генерал-майор. Обратимся к другому немецкому автору.

Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Один из самых выдающихся немецких полководцев второй мировой войны. Начинал войну против СССР в должности командира 56 танкового корпуса, последняя должность - командующий группой армий "Юг". Надо полагать, что этот генерал знает что пишет.

Вот строки из его книги "Утерянные победы" (речь идет о лете 1943г.): "Ударная сила одного советского танкового корпуса соответствовала приблизительно силе немецкой танковой дивизии. Механизированный корпус превосходил немецкую мотодивизию, так как в корпусе была танковая бригада".

Заметим, что Манштейн сравнивает советский корпус с немецкой дивизией, но не дивизию с дивизией.

Но может читатель и это свидетельство считает недостаточным?

Хорошо, поднимем планку. Генерал-оберст Франц Гальдер -начальник OKH, т.е., говоря нашим языком, начальник Генерального штаба Сухопутных Войск до осени 1942 года, фактически, руководитель боевыми действиями Вермахта на Восточном фронте, третья по значимости в Вооруженных Силах Германии фигура после Гитлера и Кейтеля.

Вот его знаменитый военный дневник. Запись от 28 августа 1941 года: "...110 дивизий противника (по своей боеспособности они соответствуют 65 нашим дивизиям), во второй линии и в тылу 40 ...".

Или вот запись от 31 июля 1941г.: "..."Армии" входящие в состав "фронтов" представляют собой, по-видимому, нечто наших корпусов, которым подчинено по нескольку дивизий.".

Здесь мы видим, что Гальдер приравнивает советскую армю к немецкому корпусу.

Выше поднять планку мы уже не можем. Кейтель в своих предсмертных мемуарах "Размышления перед казнью" этому вопросу не уделил внимания. Он был больше занят самооправданиями и описаниями интриг и склок в OKW и ставке Гитлера.

Гитлер мемуаров и анализов вооруженных сил тоже не оставил.

И ни у одного немецкого генерала мы не находим сведений о то, что советская дивизия превосходила немецкую по своим силам. Они пишут о суммарном превосходстве противостоящих им соединений РККА в артиллерии, танках, самолетах, людях, о выдающихся спосбностях и стойкости своих солдат и офицеров и т.д. и т.п., но никогда о том, что советская дивизия равна немецкой.

И не стоит подхихикивать, читая о том, как немецкая дивизия разгромила советский корпус. Это вовсе не значит, что немцы своим воинским мастерством разбили втрое превосходящие силы советов. Нет, сражение шло на равных и здесь победа была на стороне Вермахта.

Согласен, что воинское мастерство и выучка играют в бою и сражении огромную роль, но когда садишься подсчитывать соотношение сил, стоит помнить, что дивизии далеко не всегда равны между собой.

Здесь я не ставил себе задачей сравнивать советские и немецкие дивизии по силам с учетом их укомплектованности, обеспеченности вооружением и техникой, выучки, боевого опыта, качеств вооружения. Я попытался сравнить дивизии только по их штатной структуре. Если же учесть и другие факторы, то окажется. что Вермахт в 41-42 годах имел перед РККА подавляющее преимущество. И в свете этого остается только удивляться, как удалось Красной Армии выстоять. И перечитывая мемуары немецких военачальников, все время видишь, как они мучительно ищут ответ на вопрос - как и почему это случилось, что при явном и многократном превосходстве Вермахт оказался разгромленным.

Литература

1.Военно-исторический журнал №3-1995г.

2.Г.Ф.Кривошеев и др.Россия и СССР в войнах XX века.Потери Вооруженных Сил. Статистическое исследование. Москва. ОЛМА-ПРЕСС. 2001г.

3.Журнал "Техника молодежи". №8-1999г.

4.Роковые решения.Г.Дёрр. Поход на Сталинград.Санкт-Петербург. ПОЛИГОН. 2001г.

5.Э.фон Манштейн. Утерянные победы. АСТ.Москва, Феникс. Ростов-на-Дону. 1999г.

6.Ф.Гальдер.От Бреста до Салинграда. Военный дневник. Русич. Смоленск. 2001г.

7.Энциклопедия Третьего Рейха.Локхид-Миф. Москва. 1996г.

8.Б.Мюллер-Гиллебрандт. Cухопутная армия Германии 1933-1945г. Справочник. Изографус. ЭКСМО. Москва. 2002г.

9.В.Кейтель. Размышления перед казнью. Русич. Смоленск. 2000г.

Из блога одного историка. Интереснейшее собрание статей, популярно описавающее революцию в военном деле Позднего Средневековья или Раннего Нового Времени, короче говоря XVI-нач. XVII вв. Интерисующимся средневековым военным искусством будет сие любопытно.

Многим это покажется странным, но изучение военного дела XVI-XVII века — это, по сути, довольно молодое направление в истории. Конечно, писали по этой теме достаточно и в XIX, и в первой половине XX века, но большинство книг и статей оставались поверхностными. Казалось бы — не период, а сказка, столько великих полководцев, харизматичных кондотьеров и прочих ярких личностей! А армии какие: вот вам неистовые швейцарцы с флагами кантонов, вот расфранчённые ландскнехты, вот грозные линии испанской пехоты, а ещё есть стойкие шведы, хвастливые французы и неудержимые гусары Речи Посполитой... Так вот по сути дальше этой внешней эстетики особенно не шли, плюс следовали старой моде, считая, что вот сейчас есть настоящая стратегия и тактика, а раньше были какие-то хаотичные рубки («бой распадался на поединки отдельных рыцарей»™). Положение дел изменилось только после 1955 года.

Почему именно 1955? А потому, что именно в этот год профессор Майкл Робертс перебрался в университет в Белфасте и на «иннаугурационной лекции» заговорил о «военной революции» (имеется в виду термин «military revolution», который на самом деле правильнее переводить как «революция в военном деле», но хочется-то короче»), причём не революции вообще, а конкретно о том, что происходило в XVI-XVII веках в мире любителей повонзацца. Обычно такие лекции забывали на следующий день, но этой повезло, она фактически породила новое направление в военной истории. В лекции Робертс датировал революцию периодом 1560-1660 годами (то есть, появление на поле боя огнестрела — это фигня, а настоящая революция произошла потом) и выделил четыре её аспекта.

Во-первых, он сказал, что именно в то время произошло много изменений в тактике, которые по отдельности были не слишком значительны, но в сумме дали настоящую революцию на поле боя. В итоге, по его словам, армии Европы стремительно отказались от огромных квадратов пикинёров, стали строиться линиями, стрелять залпами, кавалерия внезапно опять начала атаковать галопом и с холодным оружием. В свою очередь, такая тактика привела к изменениям в логистике, вызвала потребность в специально подготовленных и дисциплинированных солдатах, из-за чего экономически выгодно стало поддерживать регулярную армию, а не распускать её и собирать опять по мере необходимости. Виновником этих изменений Робертс назвал лично Морица Оранского и всю голландскую армию в целом.

Во-вторых, военная революция для Робертса означала и революцию в стратегии. Дисциплинированные и обученные солдаты, говорил он, сделали возможными более амбициозные планы, в том числе одновременное ведение кампании несколькими скоординированными армиями. Полководцы в свою очередь стали чаще искать решающее сражение, не боясь, что неопытные войска испугаются и побегут. Этот аспект революции по Робертсу реализовал в первую очередь Густав II Адольф.

В-третьих, произошло увеличение масштаба военных действий, т.е. армии выросли количественно на порядок. Причину этого Робертс видел в том, что возникла описанная выше возможность вести кампанию сразу несколькими армиями. В-четвёртых, первые три аспекта военной революции привели к увеличению влияния войны на общество: стало больше разрушений, войны стали дороже и потребовали развитого административного аппарата, перемалывали больше людских ресурсов и т.д.

Кроме этой лекции Робертс отметился, по сути, только работами, посвящёнными Густаву II Адольфу, поэтому неслучайно, что именно шведского короля профессор считал главным революционером. Сегодня, естественно, наука сильно продвинулась, и многие тезисы Робертса уже не воспринимаются на веру. Книги его про Густава Адольфа и вовсе оказались неверными по большей части — трудно найти то, что Густав и правда изобрёл, а не откуда-то скопировал. Главное, что Робертс выступил в роли провокатора — он высказал гипотезы, которые не были основаны на глубоком анализе затронутой темы, а являлись поверхностным впечатлением, но много кто ринулся копать глубже. В конце концов, раньше вообще сходили с рук даже фразы вроде высказанной Чарльзом Оманом — «Шестнадцатый век представляет собой самый скучный период европейской военной истории». Это сегодня стало очевидно, что Оман капитально сел в лужу. Хотя, люди XVI века не особенно были рады жить в интересные времена, недаром жаловались, что то, что два года назад считалось в военном деле очень новаторским и даже модным, теперь оказывается совершенно устаревшим и неэффективным, потому что чуть ли не каждый день что-то придумывают, и «приходится очень быстро бежать, чтобы оставаться на месте».

Главным идеологом понятия военной революции сегодня считается друг и ученик Робертса Джефри Паркер, опирающийся на большее количество материала. Больше всего Паркер знаменит программной книгой о военной революции (чьи рамки он раздвинул до 1500-1800) и книгами, которые познакомили англоязычную публику с испанской армией Золотого века (точнее, ту небольшую часть публики, которая почему-то захотела почитать об испанцах не только обидные выдумки, остальные сделали вид, что не заметили).

Что же говорит Паркер по поводу тезисов Робертса? Во-первых, он называет неудачным выбор 1560 года как года начала военной революции. Собственно, с этим трудно не согласиться. Паркер видит ещё в Италии XV века истоки большинства описанных Робертсом революционных изменений стратегии и тактики: и профессиональные постоянные армии, и упорядоченную комплектацию их личным составом, и деление солдат на небольшие подразделения одинакового размера с одинаковым вооружением, и даже размещение в специальных казармах. В части стратегии и маневров Паркер тоже весьма уважает кондотьеров и не считает, будто до Густава Адольфа полководческая мысль спала молодецким сном.

Во-вторых, Паркер согласен с тем, что Мориц и Вильям-Луи Оранские уменьшали размер тактических единиц, увеличивали количество офицеров и процент стрелков и применяли гибкую тактику с упором на огнестрельное оружие, но только голландцы это не изобретали, а невозбранно копировали у испанцев. Испанская армия на тот момент бесспорно была лучшей и самой современной, куда ни посмотри: хоть на тактику, хоть на внутреннее устройство, хоть на организацию снабжения, хоть на медицину. Соответственно, у неё перенимали опыт все, кто оказывался в состоянии длительной войны. Новаторскими Мориц и Густав казались больше потому, что восстанавливались после сокрушительных поражений своих предшественников, многое делали с нуля и потому отовсюду брали лучшее. Действительно новым Паркер почему-то упрямо считает то, что Мориц придумал технику контрмарша (это когда в результате различных перестроений шеренги стреляют по очереди, компенсируя долгую перезарядку) и приказал сделать учебник с картинками для обучения пикинёров, аркебузиров и мушкетёров.

В-третьих, Паркер много внимания уделяет фортификационному ответу на мощь пушек - trace italienne. С точки зрения Паркера, именно эта новая система коренным образом изменила стратегию и стала причиной увеличения армий: он считал что а) потребовалось больше укреплённых пунктов снабжать гарнизонами, б) увеличилась протяжённость оборонительных линий и пришлось сгонять под стены больше осаждающих, в) для защиты от армии, прибывшей на поддержку осаждённых, осаждающим требовалась ещё одна, мобильная армия и протяжённые циркумвалационные линии. Ещё Паркер связывает увеличение численности армий с тем, что выросла роль пехоты, а пехоты можно набирать на сколько денег хватит, в отличие от ограниченного разными факторами пула рыцарей. Плюс правительства получили возможность упорядоченно рекрутировать и снабжать огромные массы вояк, обеспечивать их и вспомогательный персонал едой, ночлегом, одеждой и оружием. Единственное, что по мнению Паркера стало задерживать рост армий Ренессанса — это нехватка денег у королей.

В-четвёртых, Паркер связывает изменение конструкций государственной власти в то время тоже с военной революцией, то есть, переход от феодальной (сеньориальной) монархии к абсолютной — это исключительно для того, чтобы воевать получше.

В-пятых, Паркер придаёт военной революции глобальное значение, поскольку считает, что только благодаря огнестрельному оружию, новой тактике и новым кораблям европейская цивилизация стала доминировать в мире (в итоге одна половина критиков ругает его за чрезмерную политкорректность и желание каяться за европоцентризм, а другая -- наоборот, за европоцентристский шовинизм и презрение военных достижений других цивилизаций; примерно так же его одни ругают за испанофилию, а другие за испанофобию).

Паркер, в свою очередь, тоже периодически подвергается критике, на которую отвечает с разной степенью убедительности. Дело в том, что он, по сути — многостаночник, и кроме истории Испании и противостояния с Голландией Паркер мало куда влезал с необходимой по сегодняшним меркам глубиной (например, его книга про тридцатилетнюю войну — это типичная не слишком толстая «обзорка»). В итоге выяснилось, что и его тезисы не всегда выдерживают натиск учёных, которые специально рыли информацию на каком-то узком направлении.

Если критиковать его концепцию военной революции в целом, то, например, Томас Баркер резонно удивился, что же это за революция такая, которая продолжалась три столетия? И правда, Паркер расширил рамки до 1500-1800 (фактически — 1450-1800), а всё равно называет происходившие тогда изменения революционными, хотя практически ничто не возникало в военном ремесле внезапно. Даже огнестрельное оружие далеко не сразу после своего появления стало оказывать заметное влияние на ход сражений — не будет надёжных и дальнобойных мушкетов без предшествующих им гуситских «пукалок». Ещё Баркер отметил, что Паркер в своём главном труде хочет делать довольно глобальные выводы (например, про распространение влияния европейцев на другие цивилизации), но при этом фокусируется только на военном деле, забывая о прогрессе экономики, науки, техники, культуры, демографии и т.д. Последствия очевидны.

Джон Хейл показал, что вовсе не военная революция стала причиной появления нового типа государства — скорее наоборот, это изменения характера государственной власти в XVI-XVII веках влияли на военное дело.

Джон Линн не оставил камня на камне от выдвинутых Паркером причин роста численности армий: скорее всего дело вовсе не в стратегии или тактике, а просто в увеличении людских и финансовых ресурсов государств.

Берт Холл и Келли ДеФриз обвинили Паркера в технологическом детерминизме из-за того, что Паркер всю военную революцию обусловил по сути огнестрельным оружием. Это им напоминает устаревшую догму что якобы порох взорвал феодальное общество и создал централизованные государства. Поэтому Паркер практически игнорирует роль пики, приписывая все победы только аркебузам и мушкетам, хотя пики сыграли большую роль в противостоянии конницы с пехотой. При этом в технологии и науке того времени Паркер мало разбирается, а потому технологические изменения у него выступают в роли «чёрного ящика», объясняя всё, что он не может объяснить иначе. Холл, ДеФриз и много кто ещё критикуют Паркера и за то, что он игнорирует огромное количество свидетельств успешной стрельбы залпами и контрмарша задолго до 1594 года и Морица Оранского. Критикуют за стремление подгонять факты под теорию: например, понадобилось Паркеру распространить военную революцию на море — он и старается как можно раньше найти доминирование в морских сражениях кораблей с бортовым расположением орудий, одновременно говорит об упадке галер в период, когда они вовсю здравствовали в Средиземноморье, а поскольку хочет он писать о кораблях, то и распространил границу военной революции до конца XVIII века, хотя на суше после изобретения штыка почти ничего революционного и не происходило. Критикуют Паркера и за то, что он считает доминирование европейцев и успехи колонизации следствием только военной революции, игнорируя остальные факторы и то, что больше туземцев гибло от эпидемий, чем от оружия белых.

Это краткий обзор актуальных мнений историков о военном деле XVI-XVII веков, не претендующий на полноту и в дополнениях не нуждающийся нисколько. Всё вышенаписанное — исключительно мнения указанных историков, а не моё. Своё я лучше скромно изложу отдельно, чтобы не подмазываться к профи, а дать ликбез по системе pike & musket в целом, поскольку меня о том неоднократно просили, да и в остальных постах можно будет впредь на пояснения относительно специфики времени не отвлекаться.

Ну вот ГАВГАВ задал вопрос: "А что такое совковость?"

Определяйте.

Одним словом не удастся, придется по кирпичикам складывать.Сходу отнесу к этому негативизм и нигилизм во взглядах на жизнь, опломб в сочетании с оценкой всего через свои взгляды, не гибкость в отношении к чужому. Надо будет подумать, но в кратце это отпечаток, который отложили на сознании всей нации долгие годы двуличной жизни под Советской властью. Когда двуличность становится нормой жизни, то сознание меняется не в лучшую сторону, а когда это происходит на протяжении многих поколений, то болезнь становится хронической.